А.В. КАРЕТКИН

Моей  ученице, которую я всего лишь научил летать,
но которая несравненно больше открыла мне в понимании жизни.

Штормовая птица Машка
 

Ошибка Жени Борисова

    Эта история началась с забавного, можно сказать, житейского казуса.
В один из декабрьских выходных мой друг и коллега по лётным делам – Женя Борисов примчался на нашу партизанскую площадку «Солнечная Поляна» под Звенигородом не один, как обычно, а в сопровождении дамы.
    - Познакомься, моя школьная подруга Машенька. Имя было произнесено нежно- уменьшительно, что всё замечательно проясняло.
    По лицу подруги детства Борисова скользнула краткая улыбка.
Получив задание «впечатлить по полной» я оглядел представленную мне особу чтобы точно соотнести её «габаритно-весовые параметры» с динамикой предстоящего полёта. Психологический статус подруги Борисова остался мне не ясен - усаживая её на сидение дельталёта я ничего не прочёл в её глазах. Решил начать поделикатнее. Ну дальше посмотрим…

    Профиль полёта на все случаи был мною отшлифован и заточен именно на получение впечатлений. За многие годы полётов над живописнейшим звенигородским рельефом, в русле Москвы-реки, я не припомню чтобы кто- то из сотен моих пассажиров остался равнодушным. Даже военные лётчики с ближней Кубинки не скрывали своего удивления и, даже, восторга от необычно острого ощущения настоящего полёта, о котором они все когда-то в далёком детстве мечтали, но так не обрели в сумрачной кабине ревущего реактивного истребителя.

И в этот раз я был вправе ожидать подобной оценки. Но через 7-8 минут полёта, борисовская пассия выбираясь с сидения полоснула меня недобрым взглядом и виртуозно выругалась. Далее досталось Борисову. Машенька обругала его за дурацкую затею с полётом на столь же дурацком мотодельтаплане. (Много позднее, сама Маша рассказала мне о совершенно пещерном ужасе, который она испытала оказавшись в воздухе, на пронизывающем ледяном ветру, вихляющемся сбоку набок, вверх-вниз канарейной жёрдочке. - Господи! Я, мать двоих детей, что я делаю!? Как я позволила над собой так издеваться. Сейчас же, если останусь жива, расцарапаю Борисову всю рожу!.. )

    К счастью, разъярённая борисовская пассия в оценке произошедшего, обошла меня вниманием. Борисов осознал провал затеи с полётом, подхватил всё ещё негодующую Машеньку и умчал её обратно в город.
    Лётный день был в разгаре и насыщался другими событиями. Машеньки я не запомнил..
    Партизанская жизнь пилота сверхлёгкой авиации, точно следуя определению, не предполагает долгого пребывания на одном месте. Верховья Москвы-реки в последние годы стремительно захапывались, да так, будто и лесной и водный кодексы на эти земли не распространялись.

    Скоро и сказочно красивый высокий берег в излучине реки, где когда-то снимали сцены фильма-сказки «Финист-ясный сокол», огородили высоченным глухим забором. Пространства для полётов не оставалось.
    С весны 2011 года полёты пришлось продолжить в другом месте, на берегу Озёрнинского водохранилища, под Рузой, у пансионата «Парус». С аналогично разорённого застройкой Красного Посёлка сюда же перебрались мои старые боевые товарищи: Женя Табакеев, Андрей Акимов, Андрей Бабкин, Виктор Марков, да другие.

    В очередной раз общими усилиями налаживали лётную жизнь: готовили взлётную полосу и стоянки для дельталётов; встретились с руководством ближнего аэродрома «Ватулино», чья пилотажная зона нависала аккурат над нашим становищем и договорились не создавать взаимных проблем.

    Летать на равнинной да ещё сильно залесённой местностью не так впечатлительно, как над «звенигородской швейцарией», но однообразность рельефа скрашивалась живописным разливом водохранилища и ближним Тростенским озером.

    Во второй половине мая установилась тихая и тёплая погода. В такие дни удавалось замечательно полётать.
Утром 21 мая на стояночную площадку «Паруса» вкатил «Старэкс» Жени Борисова в плотном кильватере с чёрным «Getz». Захлопали дверцы подъехавших авто.

    - Вот, я Машеньку пригласил в гости – представил Борисов симпатичную особу с шикарными каштановыми волосами распущенными по плечам – да, собственно, вы с ней знакомы.
    Я поднапряг память, но ничего из неё не извлёк. Все присутствующие при этом историческом событии летуны дружно оценили борисовский выбор. Мужики же!
    Незамедлительно Маша на правах почётной гостьи была приглашена за стол поучаствовать в предполётной подготовке, традиционно нами проводившейся в форме вальяжных кофейных посиделок.

    Наконец, что-то со скрежетом провернулось в моей памяти и я догадался, что это именно та Маша, которую я по просьбе Борисова неудачно прокатил прошедшей зимой в «Солнечной Поляне». В каких красках и с каким юмором она рассказывала о том полёте! Оказывается, с того времени её не оставляло желание разобраться, почему так случилось, почему столь отторгающее она восприняла полёт.

    Изрядно затянувшуюся по причине машинного участия «предполётную подготовку» прервал вечно куда-то торопящийся Борисов, призывая всех присутствующих, наконец, перейти к полётам.
На тот момент условия для полётов были, как говорят в нашей среде – «не совсем учебные», но для обзорных полётов вполне подходящие. «По сложившейся традиции» Борисов вверил своё сокровище мне. Впрочем, как мне показалось, Маше всё равно было с кем полететь.
    - Против некоторой болтанки в воздухе возражать не будете? – осторожно осведомился я, учитывая прошлый опыт.
    Маша чуть склонила голову набок в знак того, что раздумывает, но ответить не успела. За неё выпалил Борисов:
    - Машенька ничего не имеет против болтанки, ей даже понравиться.

    Как я скоро понял - знал, собака, что говорил!

    После взлёта и набора минимально безопасной высоты мы пересекли акваторию водохранилища и направились вдоль кромки лесного массива в сторону Тучково. Было безветренно и солнечно, поэтому местами побалтывало. Маша ничем не выдавала своего присутствия на борту, затаилась со своими мыслями. Через некоторое время, чтобы разнообразить полёт я вздумал применить приём, всегда безотказно срабатывавший, особенно в полёте с женщинами.

    Суть приёма такова: я предлагаю пассажирке «якобы самостоятельно» поуправлять дельталётом. Как правило, пассажирка поначалу категорически отказывается, но всё же берётся за ручку управления и сразу начинает пищать. По-моему женщины и берут ручку именно для этого. Через несколько секунд дельталёт почуяв волю непременно валится в крен Крен нарастает, писк всё громче, наконец слышна жалобная мольба забрать управление. Выдерживаю паузу и на пике писка, переходящего в визг вывожу дельталёт в горизонтальный полёт. Несмотря на писк и визг, женщины, которых я подверг такому испытанию, всегда остаются довольны.

    На сей раз всё пошло не так. На третьем витке, когда крен достиг 45-50 градусов и скоростной напор стянул с моих ушей наушники, писка я не слышал…Налегая на мои плечи Маша, как могла, тянулась с неудобного для управления заднего сидения и силилась сдвинуть ручку. Пальцы с изящным перламутровым маникюром побелели. И – ни звука!

    Ещё виток-другой и для вывода не останется высоты! Признаю своё поражение и беру управление… Маша, повинуясь моей команде спокойно отдала ручку, страх не парализовал её.
    Посмотрев в зеркальце обратного вида я увидел побледневшее, но спокойно-сосредоточенное лицо. Через несколько секунд слышу в наушниках:
    - Какая же я дура!
    Во дела! Вообще-то эта лихая загогулина -исключительно моя инициатива, уж кого винить, так меня, чего ж она себя ругает?

    Молча продолжили полёт. Спустя несколько минут Маша, к моему удивлению, сама попросили уступить ей ручку управления. Уступаю и с повышенным интересом наблюдаю за ней Молчим…
    20-25 минут, что продолжался наш полёт, я пытался проникнуть в мысли своей необычной пилотессы. Небывалый случай в моей практике! Чем её так заинтересовало пилотирование?
    Всё также в полном молчании завершаем полёт. Сходим на землю. Никаких эмоций, никаких вопросов. Будто не было никакого полёта!
    Вечером, расшаркиваясь с разъезжающимися гостями, я стандартно ляпнул, что всегда буду рад видеть на своих полётах вновь обретённых друзей.

    …И радость не заставила себя долго ждать.
Ровно через неделю, в следующий выходной, серебристый борисовский «Старэкс» первым подкатил к стояночной площадке «Паруса». За ним хвостиком следовал уже знакомый черный «Getz».
    Маша выпорхнула из машины в ветрозащитном спортивном костюме, что сразу выдало её намерения. Кофейные посиделки урезали, так как, по мнению Маши, в отличие от лётной погоды, они могут подождать...
    Сразу после взлета и набора высоты слышу просьбу взять управление. Пальчики с изумительным маникюром берутся за ручку. Опять при полном молчании…
    Впрочем и ладно - пусть удовлетворяет своё странное любопытство.
Периодически мне приходится восстанавливать горизонтальный полёт, поскольку Маше никак не удаётся подобрать алгоритм управления. На тот момент я ещё не допускал мысли, что обладательница пальчиков с перламутровым маникюром задалась целью укротить мой дельталёт..

    Да нет, это просто затянувшееся женское любопытство. Скоро ей надоест, у неё затекут руки, устанет спина и она попросится на посадку…
    Время шло, но Маша на посадку не просилась. На посадку мы пошли только после того, как полёт надоел мне самому.
    И опять никаких послеполётных эмоций. …
    Красавица, может хватит?
    Но задать этот вопрос поостерёгся, наткнувшись на упрямый взгляд серых глаз…Ладно, успею!
Третий приезд чёрного«Getz». я ожидал с некоторой тревогой и… надеждой, что не приедет.

Приехала.
- А где Женя?
- Он позже подъедет.

………………………………

    После набора высоты ручка управления сама собой оказалась в Машиных руках. Как и прошлые разы – молча. Так и летел наш дельталёт мы над рузскими просторами не пойми куда, зачем, для чего. Цели происходящего я по-прежнему не понимал. Если это такие воздушные покатушки, то они явно затянулись. Уж «накатались»! А если это самообучения – то нет! Бабьим рукам я никогда ручку управления своего дельталёта по-настоящему не доверю! Не для баб этот летательный аппарат! Бабы пусть своим делом занимаются, например крестиком вышивают…Кухня там…

    …Подъехавший к середине дня Борисов никак не прояснил намерений своей пассии. Тут ещё началась какая-то мистика: будто под гипнозом, я сам предложил серым глазкам второй полёт.

    - Борисов! Увези же эту бестию куда-нибудь!!
А сероглазая бестия с распущенными каштановыми волосами упорно рвалась в воздух… Отныне я напрочь лишился сладкого удовольствия расслабиться в перерывах между полётами тут же встречая в упор взгляд серых глаз. И… сам предлагал «слетать ещё разок»…

    Как-то, под настроение я набрался храбрости и решил по приезду чёрного «Getz» твёрдо заявить:
    - Всё, барышня! Хватит! Налетались! Займитесь чем-нибудь другим!
    Предварительная репетиция прошла неплохо. Надо ещё добавить твёрдости в голосе и прижечь холодным взглядом!
    …Наступил день премьеры. Подкатил черный «Getz»…Открылась дверца… Разлёт каштановых волос по плечам... Серые глаза в упор...
    - Летаем сегодня?
    - …Конечно!
Люди! Спасите!..

………………………………

Малодушные и слабовольные люди по природе своей изобретательны. Видимо, я – из их числа. Я придумал способ избавления от упрямой бестии! Способ сулил несомненный успех! План такой -я заманиваю Машу, как бы случайно, в эпицентр термической турбулентности и жду, когда её обессиленные руки более не смогут справляться с управлением и она попросит сначала помощи, а потом пощады! Моя милость снизойдёт не сразу, я ещё продлю пытку – для гарантии… А потом, после приземления окину её уничтожающим взлядом:
    - Ну что? Убедилась сударыня, не женское это дело – дельталёт!
Был на примете у меня заболоченный лес между озёрами Тростенским и Глубоким. Низменное гиблое место. В солнечный день, да при ветре там часто встречалась такая жестокая турбулентность, только ноги уноси!
    На мою удачу очередной приезд ничего не подозревавшей Маши пришёлся именно на такой – солнечный и ветреный день. Добрый знак!
    Но не сработало. Бестия отчаянно боролась с турбулентностью, не прося ни помощи, ни пощады. В конце концов у меня не сдали нервы, ещё я пожалел … нет, не Машку, а несчастное крыло, которое испытывая воистину человеческие муки в кипящем воздушном хаосе не понимая моих недобрых намерений..
    Этот полёт стал переломным. После него я окончательно утратил надежду отделаться от упрямой бестии, а она, к моему ужасу, кажется начала что-то понимать в таинстве балансирного управления. Её руки всё более умело управлялись даже с приличной болтанкой - интуитивно, без моей помощи! Не все опытные пилоты-мужики владели этим таинством!
    Неужели мой гордый свободолюбивый «Атом» покоряется женским рукам.?
    В скором времени, как-то само по себе, среди нашей летающей братии, за Машкой закрепилось прозвище: Машка – штормовая птица.

    Лётные инструкторы! Никогда не связывайтесь с женщинами!
Наверное со стороны всё выглядело именно так. Не в меру частые и продолжительные полёты ( неизвестно, чем в полёте, мы ещё занимались… ) дали Борисову повод к жутким подозрениям. Наши отношения натянулись. Терять такого замечательного друга никак не входило в мои планы, но в чём, чёрт возьми, моя вина! Я, что ли её сюда зазвал?
    Дальше – больше. Супруга, до сей поры спокойная относительно моих лётных дел, встревожилась появлением в моём телефонном лексиконе имени «Маша» и нагрянула на полёты чтобы прояснить интересующие её детали. Впрочем здесь всё обошлось, ведь никакого обмана не было, а в делах сердечных, как известно, женщин провести невозможно - моя супруга и Маша даже сдружилась. Да иначе и быть не могло - обе были одинаково отпетыми сумасбродками!

Чего сидим? Чего не летаем?

Турбулентность Машиного вторжения в нашу лётную жизнь постепенно затихала. Более того, старые матёрые летуны единодушно приняли Машу в свои ряды. Да и как не принять?! Все с уважением отнеслись к поистине фанатичной лётной настырности Маши, которая ещё сочеталась с замечательными человеческими качествами. В Маше сочеталось редко сочетаемое - с одной стороны подчёркнутое женское начало, а с другой – сильная мужская хватка во всём, за что она бралась. Она умела слушать, но и сама говорила так что все заслушивались – если что рассказывала, то образно, легко, с неповторимым юмором. Машин юмор какой-то особенный – и не женский, но и не мужской. Однажды, в весёлых зарисовках о своих крымских приключениях, она блеснула фразой:
    - А поутру позавтракали мы самогоном…
Что ни рассказ, то какой-нибудь чудный перл. Слушать её было одно удовольствие.

    Очень скоро Маша всех нас приручила. Если в очередной лётный день чёрный «Getz» запаздывал, обязательно находился кто-то спросить: - А Маша сегодня приедет? Если случалось, что «Getz» вовсе не приезжал, лётное сообщество заметно скучало и даже полёты проходили без Машиного участия как-то пресно…
    Но зато когда долгожданный «Getz» влетал на стояночный пятачок «Паруса», распахивалась дверь и мы слышали её обычное
    - Чего сидим? Чего не летаем? – жизнь вновь обретала краски и изначальный смысл.

………………………………

    Спустя два года я пересмотрел свои инструкторские тетради и поразился – никогда и никто из моих учеников не был так упорен и настойчив в обучении, как Маша!.. Но обучение шло с огромным трудом. Например бывало так - отлично выполнен заход, выравнивание и вдруг какое-то нелогичное резкое движение ручкой – я едва успеваю перехватить ошибку. Да, бывало. Впрочем, некоторых записей сейчас стыжусь.

…25 мая 11 г Общая оценка –два!
Бестолочь, учить не буду…
…27.мая 12 г Всё фрагментарно! Полёт не складывается. Ну коза…

………………………………

На меня смотрели стальные глаза пантеры

    Обстоятельства вновь стронули с обжитого места. На сей раз я перебрался на паралётную площадку «Батюшково», под началом чемпиона мира Миши Козьмина. Здесь жизнь била ключом. В погожие дни в воздухе повисало одновременно до десяти паралётов, парамоторов и дельталётов. Вспомнился славной памяти «Красный Посёлок», когда для взлёта приходилось выстаивать в очереди… Вообще, после «краснопосёлковского» взлётно-посадочного трафика меня трудно чем удивить. Летать стало куда веселее, нежели в «Парусе».

    Аэрология над холмистыми окрестностями Дмитрова посложнее, чем над рузской равниной, к тому же над батюшковской площадкой низко нависала зона подхода к Шереметьево. Но что действительно осложняло полёты, так это многочисленные дачные резервации напрочь измордовавшие некогда живописнейший пейзаж. Постоянно приходилось помнить о распространении шума.
Батюшковская площадка, тем не менее, имела то, чего так не хватало в «Парусе» - расположенное поблизости большое поле, чтобы на нем полноценно обучать взлёту и посадке.

    Наконец-то, один за другим, стали самостоятельно вылетать мои ученики!. Послушная ученица Маша до сих пор не задавала вопросов про посадки. Наверное думала, но молчала Летали мы по-прежнему много и она ещё более подтвердила статус штормовой птицы, что по достоинству оценили здешние опытные пилоты. Но моя штормовая птица, справлявшаяся на высоте почти с любой болтанкой … не умела приземляться!
    Должен сознаться, я ещё не свыкся с мыслью, что когда-то придётся выпускать Машу самостоятельно и с посадками оттягивал. Но тревожные всполохи этого неотвратимого события уже читались в её глазах! В конце концов она в очередной раз одержала надо мной верх и мы начали целенаправленно работать над посадками..
    Взлёт, горизонтальный полёт – Маша выполняла почти без замечаний, но пространственный маневр в створ посадочной полосы ей никак не давался.. В развороте с одновременным снижением она совершенно терялась! Вообще-то большинство женщин испытывают затруднения с ориентировкой, тем более с пространственной.. «Метод лечения» здесь один - упорная тренировка при деликатной инструкторской опеке.
    Попытался упростить маневр на посадку растягивая глиссаду, но без результата. То недолёт, то перелёт! И совсем беда с выравниванием.
    В «Парусе» обучать взлёту и посадке не было никакой возможности - взлетать и приземляться приходилось с узкой короткой полоски посреди пашни. Одним торцом взлётная полоска упиралась в забор пансионата «Парус», другим – в невысокую, но всё равно опасную лесополосу. В моём распоряжении было всего 250-300 метров. Какие к чертям учебные посадки! 
    Я начал «дробить» продолжительные полёты, учащая взлёты-посадки и терпеливо ожидая согласно известному филосовскому пустулату, когда количество перейдёт в качество...Маша старалась. По крупицам, маленькими шажками продвигаясь к цели.
    Теоретически она прекрасно знала всё, что нужно знать про посадку - про глиссаду и как ею управлять, про выравнивание и сдвиг ветра – да всё знала! Но на практике получалось не очень, можно сказать - плохо получалось.
    Когда в очередной раз мы начинали вихляться на глиссаде или вовсе промахивались и я давал взлётный режим уходя на второй ( третий…четвёртый…) круг, Маша страшно переживала. От досады она передёргивалась всем телом, будто через неё в этот момент пропускали электрический ток. Ох уж эта Машина эмоциональность! После каждого такого промаха стоило немало сил успокоить её и убедить, что всё идет нормально, ошибки – это временно!

    С чёртовой глиссадой Машу удалось немного успокоить - полоса, дескать с контруклоном, вон он-то и обманывает глазомер. Может и поверила, хотя вряд ли…

    Из специальной литературы, которую в то время я штудировал по ночам следовало, что женщины в обучении очень нуждаются в поощрении…Мужика за ошибку можно ругать, иногда, даже, крепко ( мужику только на пользу! ), а женщину – никогда! Такой вот они народ!
    За каждый, даже малый успех, я незамедлительно хвалил Машу, демонстративно радуясь её достижениям и, в подтверждение того, иногда позволял себе чуть её приобнять. Она отвечала грациозным передёргиванием плечиков. И мы работали дальше…
    Из десяти посадок долгое время Маше удавалось выполнить на «хорошо» от силы две-три. И то – в спокойном воздухе. Потом – четыре, пять…Через месяц упорных тренировок – восемь, девять. Но десять из десяти – никак! Обязательно выстреливала какая-нибудь ошибка: то высокое выравнивание, то наоборот, запоздает и не погасит вертикальную скорость перед касанием, то уклонится от оси полосы. Но Маша упорно добивалась своего и хоть и с большими трудностями, дело продвигалось.

О причинно-следственной связи между сломанной машиной и некоторых вопросов понимания жизни

    Однажды моя старая «Ока» захандрила и чтобы не сорвать драгоценный лётный день Маша вызвалась везти меня в Батюшково и обратно, благо наши районы соседствуют. Первое, что я оценил – её водительское умение, берущее начало с уроков того же Борисова – непревзойдённого мастера вождения. Маша – как рыба в воде, прекрасно чувствовала дорожную обстановку, расчётливо маневрировала и, к моему великому удивлению, презирала коробку-автомат, что крайняя редкость среди женщин!
    С того дня я неоднократно злоупотреблял Машиной любезностью чтобы попрактиковаться с ней в качестве пассажира. Мне чрезвычайно нравилось лицезреть соседей по дому ошарашенных невиданным зрелищем, как я, почти оборванец, с достоинством усаживаюсь в белое авто, с симпатичной дамой за рулём…И очень огорчался, когда свидетелей рядом не оказывалось!
    В долгой дороге, в дмитровских пробках сами собой находились темы для бесед. Говорить с Машей было легко и интересно, чего не скажу о прочем женском сословии.

    Долгое время личная жизнь Маши была для меня закрыта. Она откуда-то приезжала на полёты, куда-то уезжала после полётов. Единственное, что я знал, так это что Маша – друг детства Жени Борисова. Про себя Маша мало что рассказывала. По отдельным штрихам, понемногу, складывалась далеко не весёлая картина её жизни, в которой нашлось место и мужскому малодушию, ( сказать прямо - предательству ) и отчаянной нужде с двумя детьми на руках. Да, эти дети… Убереги Господи от напастей, что выпали на её долю. Теперь дети – вроде уже и не дети, начинают радовать материнское сердце - и дочь, умница и красавица и сын, что на глазах обращается в настоящего мужчину ( наверное о таком она мечтала, а может и мечтает сейчас..).
    Машин жизненный опыт вкупе с природным интеллектом образовали высекающий искры крепчайший сплав. По-женски мудрая, проницательная, она блестяще разбирала самые сложные жизненные ситуации, которых мы касались в разговоре и давала такие неожиданные, ёмкие характеристики людям, что я предпочитал чаще отмалчиваться или менять тему, чтобы не показаться полным олухом.
    Годом позже, когда большая беда приключилась с моей женой, Маша ещё открылась, как надёжный товарищ, готовый по первому зову ( и без всякого зова!) прийти на помощь. Эх, где вы, настоящие мужики?!
    Спасибо сломавшейся «Оке»! Иначе я бы ещё долго считал, что имею дело всего лишь с очень милой, но сумасбродной особой, собственной прихоти ради возомнившей себя пилотом .
    Да и вообще моя прежняя снисходительность по отношению ко всему женскому сословию радикально трансформировалась . Ведь среди них встречаются такие, как Маша.

………………………………

    20 июля 2013 г Машин белый «Меган» ( недавно сменивший старый «Getz» ) срулил на аэродромную стоянку. Маша выпорхнула из авто. Как всегда, щедрая улыбка всем и всему – встречным знакомым пилотам, крыльям, «колдуну» и лётному полю, по которому она почти летела своей особенной, чуть танцующей походкой. Также, как и в «Парусе» Машин приезд в Батюшково стал одним из самых ожидаемых событий. Случись белому «Мегану» припоздать, обязательно кто-то, как бы между прочим, интересовался:
    - А что, Маша сегодня на полёты приедет?
    Она и тут всех приручила!
    И слышим её задорное:
    - Чего сидим? Чего не летаем?!

Для сверхлёгкого летательного аппарата, каким является дельталёт, не всякая погода лётная. Тем более, подходящая для обучения взлётам и посадкам.. В тот день такая погода случилась и я решил отложить ставший стандартным круиз по окрестностям и начать полёт с «конвейера».
    Правильное оказалось решение! Не часто со мной такое случалось в последнее время…
Едва после взлёта за берёзовой рощей открылось учебное полё, я даю Маше команду зайти на посадку с прямой, без круга. И замолкаю. Только контролирую её действия. А все действия правильные!

    Выход в посадочный створ делает она делает чуть ниже глиссады, но понимает это и подтягивает оборотами. Так, теперь малый газ! Глиссада точно упирается в первую четверть полосы. Боковое отклонение – ноль. Выравнивание. …Ну я бы начал чуть раньше… Впрочем касание плавное.
    - Вперёд «конвейером»! Левый круг!
Взлёт, набор высоты, развороты , заход – без замечаний! Снова на глиссаде. Выравнивание. Касание… Мои руки опять остались без работы…
    Пока дельталёт не потерял ход на пробеге, снова даю команду:
- Вперед! - и молчу чтоб не спугнуть удачу!

    Третья и четвертые посадки – будто бабка нашептала. Вот он, момент, который я так ждал, но до конца не верил что он наступит! Я ещё не принял окончательного решения, но меня уже окатила жаркая волна, застучало в груди….
    В пятом заходе, ещё на глиссаде я выключил двигатель со своего инструкторского места. Маша ничуть не смутилась, продолжила планирование и приземлилась. После таких посадок, будь на её месте кто другой, я без раздумий выпустил бы в самостоятельный полёт. Но то была Маша, моя первая в жизни ученица, полномочная представительница так и не познанного мною за всю жизнь женского сословия! А вдруг?.. А если?..
    Сейчас мне надо увидеть её лицо и услышать её голос. Может они что подскажут мне… Выбираюсь с инструкторского сидения на землю, стараясь выглядеть спокойным и уверенным.
    - Ну что, Маша, готова лететь самостоятельно?
    Еще секунду назад я колебался. Я ещё боялся принять решение. Я готов был отступить…
    …Но в этот миг на меня в упор смотрели стальные глаза пантеры, готовой к прыжку!!

    Застёгиваю привязной ремень опустевшего инструкторского сидения. Напоминаю о четырёх важных особенностях пилотирования в одноместном варианте. Стараюсь не выдать своей тревоги. Рву заводной шнур. Руку на Машино плечо и ещё её глаза.
    Маша отрулила в дальний конец полосы и изготовилась к взлёту.
Сбросивший вес «Гидраэр» сорвался с места, вмиг набрал скорость и круто рванул вверх.
Первая особенность одноместного взлёта. Часто бывало, несмотря на категорическое предупреждение не сбрасывать газ, ученики пугались вида собственных ног вдруг упершихся в само небо и таки сбрасывали газ. Маша не сбросила. На высоте 70-80 метров она перевела дельталёт в горизонтальный полёт, вычертила в воздухе чёткую «коробочку» и зашла на посадку. Только бы не перелетела с её-то кошачьим весом!…
    Нет, не перелетела…. Планирует точно в начало полосы. Выравнивание, касание… Я бы не сделал лучше!
    - Маша! Ещё круг!
Второй полёт, как под копирку.. Пять баллов!

    Маша ли рулила ко мне или я бежал к ней, не помню. Я спешил всё прочитать на её лице, но увидел только глаза – смеющиеся, радостные серые глаза! Совсем не пантеры! Какие красивые, оказывается у Маши глаза! Почему я раньше этого не замечал?
    Я обнял и поцеловал свою, таким трудом обретённую летунью..
К самостоятельному вылету Машин налёт составил 23 часа 25 минут при 134 посадках. Многовато, даже если отнестись к избыточно перестраховочной ПП АП СЛА-98. Но, ( стыдно вспоминать! ), половину этого налёта я затратил не на обучение, а на бесплодные попытки вышибить ученицу с пилотского сидения. Как же я виноват перед тобой, Маша!

………………………………

Отступление

Первый самостоятельный полёт, конечно, событие на всю жизнь для каждого лётчика. Но не надо преувеличивать его значение. Это всего лишь одна из многих вех на трудном пути становления лётчика. Реально настоящая лётная учёба с того только и начинается. Впереди долгий и трудный путь со своими победами и поражениями, радостями и огорчениями, порой – тяжкими утратами. Но другого, более торного пути для лётчика не существует. Таково лётное ремесло. Очень скоро каждый вновь обретённый член лётного сообщества начнёт понимать, что перед ним бездна непознанного и учиться предстоит всю оставшуюся жизнь И только через сотни и тысячи часов налёта придёт истинное понимание полёта, с души слетит всё наносное - наивные представления о полёте, гордыня, тщеславие, придёт понимание с какой суровой стихией имеешь дело. Наконец придёт лётная мудрость. Но, к сожалению, это уже почти в конце пути…

………………………………

Две недели спустя, при заходе на посадку Маша попала в усложненные условия выражаясь по-авиационному. Уклоняясь от белого «Аэроса» случайно оказавшегося на её пути, она сбилась со схемы захода и зашла наискосок полосы. Ещё приложилась об полосу. Ошибка за ошибкой! Зачем-то приняла решение уйти конвейером на второй круг, продолжив влет также, наискосок полосы. Мне пришлось проявить изрядную прыть, чтобы увернуться от мчащегося на меня дельталёта… В следующем заходе Маша взяла себя в руки и приземлилась более-менее. Тут же посреди поля мы провели разбор. Первопричина произошедшего, можно сказать, типовая. Опять нужное теоретическое знание не реализовано на практике. А согласно ему никак не следовало продолжать заход на посадку, раз уж выявилось отклонение. Нужно было уходить на второй круг, а не пытаться приземлиться любой ценой.

    Лето, осень и подступившую зиму 2014 года мы по максимуму заполнили шлифовкой техники пилотирования: взлетами, посадками, полётами в повышенную турбулентность, в штиль и опять взлёты и посадки, взлёты и посадки. Начали понемногу, насколько позволяли условия, осваивать посадки с выключенным двигателем на точность.

    Весной полёты продолжили на заливных лугах Оки, около Турово во владениях Александра Шаковца. ( - Александр Шаковец – мастер парашютного спорта. Чемпион мира по парамоторному спорту. Благодаря его поддержке и на принадлежащей ему земле мы, собственно, летали.)

    Туровские просторы открыли новые возможности. Машин самостоятельный налет стремительно рос. Простой горизонтальный полёт ей уже наскучил, она требовала от меня чего-то нового.
    И вот однажды, потеряв бдительность я показал Маше разворот с предельным креном. Машиному восторгу не было меры! С того дня для меня начался непрекращающийся кошмар. Как только позволяли условия ( а условия, чёрт возьми, позволяли часто…) Маша брала меня в заложники и до одури крутила лихие виражи постепенно подбираясь к косой петле. В целях собственной безопасности я слукавил заявив, что если передний подкос в вираже «ложится на линию горизонта», то это крен 90 градусов и дальше никак нельзя!
    Если в очередном вираже Маше не удавалось «положить передний подкос на горизонт», она расстраивалась. Но и того мне хватало, чтобы из раза в раз испытывать пещерный ужас наблюдая, как нежные женские ручки закидывают дельталёт в отчаянный крен. Первое время, на выходе из разворота её не удавалось справиться с избытком скорости и мы свечёй взмывали вверх.
    Эту, и кое-какую другую, воздушную камасутру вскоре дополнили нисходящие спирали при полном расходе управления по крену и тангажу. Когда в первый раз земля опрокинулась и вращаясь понеслась навстречу, нас вдавило в видения и вариометр показал – 12 м/c Радости Маши не было предела.
    - Почему ты мне раньше это не показывал?
    - Да потому, что я никогда этого не делал! Хулиганка!

    Отныне моя спокойно- размеренная инструкторская жизнь закончилась. Все полёты, если позволяли условия, Маша насыщала крутыми виражами, нисходящими спиралями, проходами на предельно малой высоте, продолжая въедливо выпытывать у меня ещё чего-нибудь «такое особенное»… Надо отдать ей должное, одна она пилотировала осторожно, с запасом.
    Наблюдая за полётами Маши, я одновременно и тревожился и любовался её сложившимся лётным подчерком.

………………………………

    Беда подкралась откуда я не ждал. С некоторых пор зачастил к нам Андрей Борисович Моряшин ( лётчик, что называется от Бога, живая легенда отечественной полярной авиации ) . Чего ему не хватало на тамошних больших аэродромах, я не сразу догадался. В первых числах октября он приземлился на своём «Пайпере» на нашей площадке. Машино женское любопытство сложилось с его настойчивым предложением полетать на «настоящем самолёте». Полетали немного, минут пятнадцать. Но с этих-то пятнадцати минут всё и началось…
    Спустя две недели моряшинский «пайпер» цвета старой жабы, вновь приземлился на туровском поле, чтобы вовсе забрать Машу за двести километров, на аэродром Орловка. Нет, пока не навсегда. Она ещё наезжала в Турово, чтобы полётать на «своей подружке – Карлушке», крутила любимые виражи, но всё чаще заговаривала на самолётную тему. Её лексикон заполнился терминами: триммер…, наддув.., скольжение.., посадочная конфигурация…
    Не в моих силах было развернуть ситуацию. Я уже хорошо знал, если Маша что решила, так и будет. Моя штормовая птица выскальзывала из рук.
    На майские Моряшину предстояло перегнать в Анапу какую-то «Цессну». Было решено, что с Моряшиным вторым пилотом в двухтысячекилометровый перелёт полетит Маша.
    Кто бы знал, какого насилия над собой стоило мне отсоветовать Машу от полётов на дельталёте накануне перелёта, чтобы она смогла лучше сосредоточиться на самолётных навыках.
    И всё-таки буквально накануне отлёта она примчалась в Турово. Как назло задувал сильнейший западный ветер. В полном отчаянии я всё же решил что наш полёт состоится – я никак не хотел «всухую» проигрывать в нелепом противоборстве с самолётами, забиравшими мою Машу.
    На взлёте нас жестоко бросило влево и вниз, но в четыре руки мы справились, ушли от земли. Полетали над Окой минут десять, зашли на посадку. Приземлялись почти вертикально, по-вертолётному. Кажется само небо не желало наших полетов и торопило её к самолётам.
    Провожая отъезжающий белый «меган» с тоской подумал:
    - Вот и подарила мне Маша последний утешительный полёт.

………………………………

В ночь на 28 апреля я почти не спал. Три часа утра. За окном предрассветное сумрачное, холодное небо. Сейчас, в эти минуты по кудиновской полосе брала разбег бело-голубая «Цессна». Я попытался представить Машу в самолётной кабине - её руки на штурвале, сосредоточенное лицо, напряжённый взгляд серых глаз в стелящейся в свете фар асфальт взлётной полосы. Накатила тоска. Сжалось сердце. - Удачи тебе, всегда только удачи, моя штормовая птица Машка!..

Турово. Май 2015г

назад